Вызывает досаду, что с уходом С.П.Королева, М.В.Келдыша, после титанической работы этих гигантов в построении широкой сети промышленных предприятий, конструкторских бюро, научно-исследовательских отраслевых институтов и институтов Академии Наук, мы пришли к безликости науки. Сколько бы мы ни заклинали, уровень нашей науки на космическом поприще не вырос, уж не говоря о лидерстве.
В настоящее время при такой постановке организации разработки космических программ, при слабой роли Академии Наук доказать всем необходимость увеличения ассигнований в этом направлении представляется весьма трудным.
Известно, что со времен С.П.Королева любое постановление на разработку ракет или ракетно-космических систем, космические программы выходят только с согласия Академии Наук. Но когда в стране ставится глобальный вопрос об эффективности космических исследований и функционирования орбитальных систем, то единственная организация, имеющая авторитетное слово в стране, молчит. Министерство обороны молчало в силу профессионального отношения к неразглашению своего потенциала в этой области. Это понятно.
Разве науке не нужны исследования Вселенной? На кого опереться?
Институт космических исследований погряз в собственных проблемах. Оберегая свою монополию в космической науке, являясь головным разработчиком большого количества космических проектов, с одной стороны, институт не подпускал конкурентов к постановке самостоятельных исследований, а с другой стороны, оказался, как квалифицируют сами специалисты института, в положении младшего и почти бесправного партнера у разработчиков космических аппаратов.
Получив техническое задание на разработку уникальной ракетно-космической системы
"Энергия"-"Буран" от Министерства обороны и Академии Наук, мы не имели от нее ни одного предложения по использованию этой системы, даже в плане освоения Марса и дальних планет.
Когда мы обратились к академикам с просьбой определить необходимость использования космических аппаратов больших масс для исследований и освоения Марса или дать аргументированный довод в пользу доставки 50 кг марсианского груза вместо 1-2, то не получили вразумительных ответов.
Или мы действительно находились в положении, когда, как отмечали, количество академий и академиков на душу населения росло по экспоненте, а количество научно-исследовательских новаций на ту же душу динамично падало к нулю.
Флагман науки плыл по теоретическим глубинам, промышленность же барахталась на мели.
В последнее время заговорили, что наука не видела необходимости в создании систем типа
"Энергия"-"Буран", не видела какой-то особой роли многоразовой системы в укреплении стратегической безопасности страны. Техническое задание на разработку Академия подписала, видимо, против своего мнения.
Полеты на Марс с помощью суперносителя "Энергия" не укладывались в рамки небольших запросов академиков. Считалось, что роботокосмонавтика может выполнить эти задачи в экономически разумных масштабах.
"Развитие и использование в течение многих десятилетий орбитальных станций
- сначала "Салют", а потом "Мир" - мало что дало научному и прикладному космосу...
В 99 процентах случаев никакого отношения к науке эти запуски не имели...", - говорил академик Сагдеев.
В Академии Наук России с учетом перехода полного состава бывшей Академии СССР
- около 1500 академиков и членов-корреспондентов.
Академиков мы теперь видим в органах законодательства и исполнительной власти, но дело как не двигалось раньше или двигалось совсем не туда, так и сейчас
- кроме "научных" дискуссий ничего не видно.
Это не вновь появившиеся академики от политики, истории, экономики, философии и права, а академики, которые подводили под наше прошлое движение научную фундаментальную базу.
Теперь новоиспеченные лоцманы рынка прокладывают курс по маршруту экономического прогресса
"вспять" через заоблачные цены, рекомендуя бесплатные обеды из солдатских кухонь, гуманитарную помощь с Запада и благотворительность отечественных богатеев.
Уже стало расхожим, как говорят теперь, мнение, что все болезни и ошибки в ракетно-космической среде страны
"были связаны не с тем, что мы вообще занимались космосом и тратились на него, а с тем, что космос оказался инструментом политики". Кажется, что у апологетов этого утверждения стирается истинный смысл понятия
"политика", которое по происхождению от греческого politice означает искусство управления государством. Очень трудно себе представить, что такие масштабные проекты, как
"манхэттенский", "Сатурн-Аполлон", СОИ проходили мимо государственных образований. Государство
- это средства, бюджет даже для "чистой" науки. Это было, и не только у нас, но и в Америке, есть сегодня и, наверное, будет всегда. Ракетостроение и космос
- это не удел группы ученых, а тем более личностей, даже талантливых. Такие грандиозные программы затрагивают все общество, группы стран и весь мир. И до тех пор, пока политики защищают или выражают интересы общества, они и будут определять будущее. Другое дело
- их искусство выбирать направление развития общества. Они определяют направление не только в сфере космоса, но во всех сферах. Например, быть одному общественному и социальному строю или другому. Они же выбирают средства достижения цели. Одни ведут
"горячую" войну, другие - "холодную". Одни побеждают, другие - сдаются. Идет жизненный водоворот. Не хотят политики Англии иметь собственные ракетно-космические средства
- и нет их в стране. Определились создавать эти средства в составе европейского сообщества
- образовалось Европейское космическое агентство, ведутся разработки. "Манхэттенский" проект века начинался с обращения ученых к президенту Америки. Космические достижения в этой политике
- не более, чем эпизод, некоторый символ достижений и авторитета страны. Представить себе, что можно было бы реализовать крупные проекты без этого механизма, невозможно.
Роль ученых, конструкторов, талантов страны, которые в свою очередь являются звеньями того же общественного механизма, сводится к непрерывным доказательствам, убеждениям всеми доступными средствами в необходимости развивать то или иное направление. В этом, видимо,
- современный демократизм. В этой связи космос никогда не был инструментом политики. Политика была матерью космоса.